|
|
|
|
из главы 10 (перевод Ольги Григорьевой)Там, в этом полутемном, душном, набитом народом трактире, где они сидели за столиком друг против друга, Виллему с новой силой охватило желание. Она посмотрела на высокий чистый лоб Доминика, на его черные вьющиеся волосы, желтые кошачьи глаза, на его широкие плечи и грустно опустила голову.
Они давно закончили есть, но все еще сидели в трактире. Гул голосов не смущал их, напротив, им казалось, будто они спрятались в тихой пещере, открывшейся им посреди этого гомона. У Виллему были налицо все признаки страсти. Она быстро провела языком по губам, чувствуя, как в них горячо бьется кровь, как по коже бегут мурашки, как ломит грудь. Не говоря уже об ощущениях в самых сокровенных местах ее тела... Глаза Доминика неожиданно наполнились слезами.
Ей стало стыдно, и она понурила голову:
Он покачал головой, на верхней губе у него выступил пот.
Виллему не могла заставить себя встретится с ним глазами. Она смотрела на их сцепленные руки, но лишь, как в тумане, видела свой рукав с тонким узором кружева, которое мать плела по вечерам. Нарядное платье... Сшитое для поездки в Данию. Теперь оно было все в пятнах, голубой цвет сделался серым, подол порвался и висел бахромой. Виллему казалось самой себе не менее потрепанной, чем этот подол. К ним подошел хмельной шведский солдат.
Это было заметно. Солдат явно уже крепко хлебнул пива, ноги едва держали его. Доминик уступил, и Виллему потеснилась, давая ему место рядом с собой.
Он хотел встать, однако Доминик усадил его обратно.
Солдат все еще робел перед Домиником, хотя постепенно освоился.
Случайно ли рука Доминика легла на ее колено? Только ли из-за тесноты? Его ладонь жгла Виллему сквозь тонкую ткань платья. Платье, нижняя рубашка и башмаки – больше Виллему ничего не успела надеть, когда бежала из дома, где вольные стрелки убили Йенса.
Доминик и Виллему испуганно переглянулись. Его рука словно ненароком скользнула вверх по ее бедру.
Не так много шхун ходило между этими двумя странами, во всяком случае, в военное время.
На середину зала, с кружками в руках, вышли в обнимку двое пьяных. Им хотелось петь. Посетители отпрянули, стали жаться по стенам, в помещении сделалось еще теснее. За спинами Виллему с Домиником ничего не было видно, но их это не смущало. Солдат отвернулся и смотрел в зал. Песня была по-солдатски грубая, и словами, и манерой исполнения. Мелодия вообще отсутствовала. Доминик обнял Виллему и прижал ее к себе. В их уголке было совсем темно. Доминик откинул волосы со лба Виллему, погладил ее по щеке, потом приподнял за подбородок ее лицо, приблизил его к своему. Виллему почувствовала, как дрожат его губы, еще прежде, чем они прикоснулись к ее губам. “Господи, помоги, – молилась она про себя. – Не дай моему сердцу разорваться от счастья! Неужели это правда?” Его губы нежно, словно крылья бабочки, прижались к ее. Виллему не смела пошевелиться, не смела дышать. Это было чудесно! “Поцелуй меня по-настоящему!” – мысленно потребовала она. Доминик доказал ей, что умеет читать мысли на расстоянии. Виллему почувствовал его улыбку – значит, понял. Он крепко обхватил ее за плечи, точно укутывая любовью и покоем, и поцеловал так, как ей и хотелось, – долго, горячо, страстно. “Сейчас я умру”, – подумала Виллему и вздохнула, охваченная восторгом. Непременно! Такое счастье нельзя вынести. Но Виллему вынесла. И Доминик отметил это про себя. Ее протяжный восторженный стон поведал ему, как она отнеслась к его поцелую. Ее пальцы играли с его длинными волосами, ноги беспокойно ерзали... Он понял, что зажег в ней чувства, которые не следовало выпускать наружу. Как он после этого сумеет устоять перед нею? Оттолкнуть ее? Доминик был очарован, околдован, пленен ею. Он сам же разрушил хлипкую стену, отделявшую их друг от друга. Смогут ли они когда-нибудь вновь возвести ее?
“Боюсь, что ты ошибаешься”, – улыбнулась про себя Виллему, но беспрекословно двинулась следом. Доминик шел, расчищая им дорогу; он сгорал от страсти, по всему телу разлилась тяжесть, кровь его бешено стучала. Виллему с опущенной головой следовала за ним. Когда Доминик помогал ей сесть в седло, у него дрожали руки.
Две безмолвные тени поскакали в западном направлении. Тем временем в небесах погас последний пожар, и на землю опустился светлый летний вечер.
|
|
For problems or questions regarding this web contact kljusha@mail.ru.
|
