|
|
|
|
из главы 2 (перевод Ольги Дуровой)Аннета могла оказаться тяжким бременем для семнадцатилетнего юноши. Она производила впечатление привередливой, капризной, привыкшей к тому, чтобы все ее обслуживали.
Микаела это не смутило.
И он рассказал о своем происхождении. О своем хаотичном детстве, сначала в Лёвенштейне, у родителей Марки Кристины, о тридцатилетней войне, ставшей их мучительной повседневностью, о том, как он и Марка Кристина переходили из рук в руки, пока, наконец, не обрели пристанище у адмирала Оксенштерна. Брак Марки Кристины с их сыном Габриэлом...
“Если бы! – подумал Микаел. – Это всего лишь ничтожные углубления на фоне душевной пропасти!” Но и это было уже хорошо. Они стали ближе друг другу, а это было главное. Но у него не было ни малейшего ощущения того, что перед ним его жена. От одной только мысли о том, что фактически так оно и есть, ему становилось не по себе. И это с его представлениями о внутренней близости с человеком, который станет спутником его жизни, об удушающей нежности и ласке! Внезапно он почувствовал себя связанным прочной незримой нитью, от которой ему уже никогда не освободиться. И у него возникла страшная догадка, что она испытывает к нему те же самые чувства! Они были слишком разные. Им никогда не понять друг друга. И мысль о том, что он должен заключить ее в свои объятия этой ночью, была для него невыносимой. Она была нежной, миловидной девушкой. Но такой чужой! Конечно, они могли простоять так всю ночь, а потом он уедет. Но даже если она и почувствует определенное облегчение от этого, она останется опозоренной на всю жизнь: муж бросил ее в первую же брачную ночь. Это было бы слишком жестоко, так не поступают! Глубоко вздохнув, он произнес:
Ее щеки вспыхнули румянцем.
Казалось, она вот-вот заплачет. Он подошел к ней, взял в ладони ее лицо, попытался улыбнуться как можно приветливее – но никогда в жизни на лице его не появлялось такой жалкой улыбки.
Она лихорадочно кивнула. “Не делай вид, что собираешься на плаху”, – подумал он и вышел из комнаты. Некоторое время Аннета стояла, не шевелясь, крепко прижав друг к другу ладони, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь. “Значит, его красивые слова были всего лишь маскарадом”, – подумала она. Теперь же выступает наружу его истинное “я”: кровожадное животное, желающее наброситься на нее и сделать с ней... что? Этого Аннета не знала. Предупреждая о том, на что способны мужчины, мать говорила ей только о вещах грубых и ужасных – без каких бы то ни было пояснений. Болтовня же придворных дам была всего лишь боязливым хихиканьем. Аннета была готова ко всему, начиная с того, что он перемажет все ее тело нечистотами, и кончая тем, что он воткнет в нее нож. И со всем этим было связано таинство зачатия ребенка! А она хотела иметь ребенка. О, Господи, как она хотела, чтобы кто-нибудь объяснил ей все это! Почему мужчины такие приставучие? Что такое шлюха? Она пала на колени перед Мадонной и стала тихо молить ее о том, чтобы та дала ей силы и мужество в эту ночь. Он сразу же уезжает на войну. Благодарю тебя за это! Когда Микаел вернулся, в комнате было так темно, что ему пришлось ощупью искать постель. Он с удовлетворением отметил, что она погасила свечу и перед ликом Мадонны. Должно быть, это стоило ей некоторых колебаний, он мог это понять. Ее добродетель противилась присутствию свидетеля, земного или небесного. Она лежала на самом краю постели, на своей половине, и он быстро снял с себя все, кроме рубашки, и лег. “Да поможет нам Бог”, – мысленно помолился он. Микаел не был мужланом. Он не торопил ее, нежно и осторожно гладил ее волосы, пока дыхание ее не стало подобно птице, зажатой в руке. Аннета непрерывно молилась. Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum... О, Господи, что он делает, чего он хочет? Benedicta tu in mulieribus, – мама, мама! Почему Вы ничего не сказали мне об этом? Это же совсем не... et benedictus fructus ventris tui, Jesus. О, нет!.. На миг она забыла свои молитвы. Микаелу удалось сделать то, что он хотел, но это было мучительно, по крайней мере, для нее. Она вся вспотела, она была в шоке – и она была изумлена! Она была удивлена, ошарашена! Но хотя она и не оказывала сопротивления, это подтверждение брачного пакта нельзя было назвать удачным. Мускулы обхвативших ее рук были напряжены, так что она не решалась даже пошевелиться. Ее руки едва касались его плеч, губы были до боли сжаты. Беспомощная, оглушенная, жалкая, не уверенная ни в чем, не доверяющая никому... Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae. Amen. Святая Мария, Матерь Божья, прости нам наши грехи, ныне и пристно и вовеки веков! Аминь. После этого Микаел услышал, как она плачет в подушку. Вытянув руку, он принялся неловко гладить ее по волосам. Никто из них не был в состоянии говорить. Им больше нечего было сказать друг другу. Они были одиноки, каждый в своем смущении, находясь друг от друга на тысячи миль.
|
|
For problems or questions regarding this web contact kljusha@mail.ru.
|
